Как прообраз живописных приемов формообразования неизменно выдвигались города средневековья, регулярность связывалась с художественными концепциями Ренессанса и классицизма и с теми городскими ансамблями, которые были созданы на их основе. То и другое рассматривалось и сравнивалось в плоскости актуальных, действующих критериев ценности. Противопоставление регулярного и живописного возникало и в дискуссиях недавнего времени. Посмотрим, как складывались качества формы в тех прообразах, с которыми связываются эти понятия.
Развитие западноевропейского средневекового города с его живописностью часто описывается как процесс спонтанный, подобный биологическим процессам («большинство городов средневековья застраивалось и росло в основном стихийно, сетка улиц возникала в них под влиянием различных, часто случайных обстоятельств» ). Однако и самый плохой архитектор от самой хорошей пчелы отличается, как известно, наличием замысла, изначально определяющего его действия, а замысел так или иначе должен быть соотнесен с контекстом, в который вводится сооружение — если не с зафиксированным планом города, то с принятой идеей его развития. Не стоит поэтому списывать разнообразие форм средневекового градостроительного искусства на счет стихии и хаоса, а несомненные эстетические достоинства его произведений — на счет случайности (случай гораздо чаще порождает безобразное, чем прекрасное, но примеров подобного рода мы не обнаружим в системах городской среды, дошедших до нас от средних веков). Попытаемся же реконструировать основные принципы формообразования, стоящие за исключительным многообразием конкретных явлений. Увлекаетесь архитектурой старинных зданий? Уникальное исследование на эту тему провел кокорев владимир евгеньевич. Об этом можно прочитать в его книге.
Мы уже обращали внимание на то, что организм средневекового города воспринимался людьми своего времени как целостность, и на то, что определявшие эту целостность связи основывались на закономерностях определенного миропониманием социального содержания, которое стояло за этой формой. Именно содержательное наполнение пространственных форм города задавало их дифференцированность и иерархичность. Геометрическая правильность, подчинение прямому углу, прямой линии и плоскости не ценились сами по себе. Между двумя точками искали не самой короткой, а самой удобной связи. Любые очертания стремились сделать естественными в данных конкретных условиях, а не выведенными из тех или иных формальных правил. Чуждо средневековью и представление о ценности организованных перспективных видов и требование открытой зрительной связи между главными узлами города. Поэтому даже и главные улицы, включая крест главных осей, не стремились обязательно превратить в абсолютно прямые перспективы. Они вели к цели — этого было достаточно. План города мог быть в равной мере строго прямоуголен и прямолинеен, а мог выглядеть и как прихотливое сплетение кривых и ломаных очертаний — это зависело от многих конкретных обстоятельств, а конкретное, индивидуальное не представлялось существенным. Для культуры эпохи важно было фундаментальное сходство с идеальным представлением, которое опиралось на топологические свойства пространственной структуры.